38 лет назад произошла одна из крупнейших в мире техногенных катастроф в истории человечества – авария на Чернобыльской атомной электростанции. Тогда в рекордные сроки и героическими усилиями персонала удалось закрыть разрушенный 4-й энергоблок Чернобыльской АЭС бетонным саркофагом и остановить дальнейшее распространение радиации. В ликвидации катастрофы на ЧАЭС принимали участие более 200 тысяч мужчин и женщин.
Многие из тех, кто сегодня помнит апрель 1986-го, не любят рассказывать об этом – слишком больно вспоминать, ведь многих друзей, коллег сегодня нет в живых: погибли от последствий катастрофы. О том, что было в день аварии, о ситуации спустя два года после оккупации ЧАЭС российскими войсками, и о том, как обеспечивается безопасность станции сегодня – в репортаже Службы новостей ООН.
Эвакуация
«Накануне 26-го апреля мой муж, Юрий Маргевич, был в командировке, которую пришлось прервать – его разыскали прямо посреди ночи и попросили срочно вернуться. Я ждала его утром, но он уехал не заезжая домой, в чем был, без вещей, без ничего, и вернулся в Киев лишь в середине мая. Юрий в тот момент ничего мне не объяснил. Чуть позже муж позвонил и сказал – взорвался реактор (что это означало, тогда было сложно понять), он в Припяти и нужно срочно вывозить людей! Муж был автомобилистом и организовывал тогда транспорт для эвакуации. Потом он позвонил и сказал, что нужно закрыть окна. Но снова без подробностей», – рассказывает вдова ликвидатора чернобыльской катастрофы Нина Маргевич.
Фото из личного архива
Юрий Маргевич
«К тому моменту слухи уже дошли до Киева и все знали о том, что в Чернобыле что-то случилось. В ту сторону шло много автобусов. Правительство все скрывало. Это было накануне 1-го мая, в Киеве была организована первомайская демонстрация, люди вышли с детьми. Все вели себя так, как будто ничего не произошло. Хотя в тот момент радиоактивное облако пошло в сторону Киева и уже достигло города».
Лето без детских голосов
Нина вспоминает: когда стало известно об аварии, люди бросились вывозить детей. «Ринулись на вокзалы, билетов не было, детей оставляли в вагонах самих, а в пункте назначения их кто-то встречал (для сопровождающих – родителей или родственников – мест в поездах не было). Я помню, как Киев опустел, помню то лето, когда на улицах наступила гробовая тишина, непривычно было – лето без детских голосов».
«Муж рассказывал о том, как эвакуировали Припять и окрестные села, как людей с коровами вывозили на грузовых машинах. В Иванкове был штаб, где расположились те, кто принимал участие в ликвидации последствий катастрофы. Муж звонил оттуда каждый день перед работой и говорил – дела плохи. Рассказывал о том, как лес стал рыжим, из зеленого хвойника – прямо рыжим. О том, как загружали на вертолеты мешки с песком, которым засыпали взорвавшийся реактор, – вспоминает Нина. – Все это плохо сказалось на его здоровье. Да все, кто работал тогда в непосредственной близи, лежали в больницах с разными последствиями. Много людей умерло – друзей, коллег мужа. В ликвидации последствий аварии на ЧАЭС принимали участие более 40 тысяч автомобилистов и дорожников. Была проблема с их радиационной защитой. Поэтому, многие из них преждевременно ушли из жизни. Самого Юрия тоже уже много лет с нами нет – он скончался от рака печени. Это то онкологическое заболевание, которым часто страдали «чернобыльцы», – говорит вдова ликвидатора. – Все это было страшно. Говорю об этом и волнуюсь, как будто все переживаю заново, сложно об этом вспоминать».
Не любит вспоминать о событиях 1986-го года и Александр Новиков – ликвидатор аварии, а сегодня руководитель проектов и программ инженерного центра ЧАЭС. Тогда, в 1986-м, ему было всего 20 лет. Александр был дозиметристом и прибыл на станцию 22-го июня.
«Это все было очень страшно и кроваво. Я не люблю вспоминать 1986-й, потому что это больно. Хочу лишь сказать – нужно ломать стереотипы о Чернобыле. Официальной советской пропаганде нужно было сказать, что дураки с ЧАЭС нарушили всевозможные инструкции и взорвали очень хороший реактор РБМК. Это неправда!»
«Недостатки РБМК были известны его создателям до аварии»
Это подтвердил в своем докладе и бывший главный инженер ЧАЭС Николай Штейнберг. Он был назначен спустя 10 дней после аварии и проработал на этой должности почти год.
«Непосредственной причиной аварии стали конструктивные особенности РБМК. В силу своих проектных характеристик реактор был обречен и лишь ждал реализации соответствующих исходных условий. 26-го апреля 1986-го года эти условия были созданы. К аналогичным выводам пришли авторы доклада международной группы экспертов по ядерной безопасности при генеральном директоре МАГАТЭ», – написал Штейнберг. По его словам, недостатки РБМК были известны его создателям до аварии и этот факт был подтвержден документально, существовали планы модернизации этих реакторных установок.
«Политизация ядерной науки и техники СССР, создаваемый годами имидж их исключительности и непогрешимости, отсутствие независимого органа ядерного регулирования также являются причинами Чернобыльской трагедии. Катастрофа, в силу своих масштабов затронувшая интересы многих стран мира, разрушила миф о непогрешимости. Стояла задача так представить причины аварии, чтобы в наименьшей степени раскрывалась истинная картина положения дел и не ставилась под сомнение безопасность советской ядерной энергии в целом. Так и появился лозунг “виноват персонал”», – сказал Николай Штейнберг в своем докладе.
«Персонал ЧАЭС принял на себя первый и самый мощный удар»
«Персонал станции принял на себя первый, самый мощный удар – и это не только те герои, которые погибли в первые дни и о которых все знают, это тысячи людей, которые прошли через Чернобыль, ликвидировали последствия катастрофы, построили уникальное сооружение – объект “Укрытие”», – говорит Александр Новиков. Строительство «cаркофага» велось круглосуточно.
Фото из личного архива
Александр Новиков
По ночам место работ освещалось прожектором, который был установлен на аэростате. За полгода не имеющий аналогов объект «Укрытие» был готов.
«Когда мы собираемся с парнями и поминаем тех, кто не дожил, мы всегда один из тостов посвящаем женщинам – они мыли полы, работали в столовой, в медпункте, меняли нам одежду, готовили еду. Но о них вообще никто не помнит, они забыты и потеряны. А ведь без них не было бы никакого геройства. Потому что если ты не накормлен, не переодет, если тебе не помогли – это все становится невозможным. Упоминают всегда героические профессии, а простые нет, – говорит Александр Новиков и тут же вспоминает. – Я тогда работал в отделе охраны труда и техники безопасности. Штатные дозиметры в тот момент перестали работать. Мы были тогда совсем молодыми пацанами. И вот Каплун Тамара Азатовна учила нас. Ничего не получалось, потому что дозы были большие, пленка засвечивалась. Мы ждали, когда привезут новую систему. И Тамара Азатовна нянчилась с нами как со своими детьми, это был океан любви, заботы и терпения. Она относилась к нам, как к родным детям. Это было так трогательно, что я сейчас вспоминаю и у меня по коже бегут мурашки», – говорит Александр и тут же переводит разговор на проблемы сегодняшнего дня.
«Мы работаем сегодня так, как будто вернулись в 1986-й год»
Два года назад, весной 2022-го года, в начале полномасштабного вторжения РФ в Украину, ЧАЭС оказалась под российской оккупацией.
Атомную электростанцию отделяет от города Славутича, где в основном проживают сотрудники ЧАЭС, 14 километров территории соседней Беларуси. «Раньше мы проскакивали их на электричке, а теперь там разрушены мосты. Это стало непреодолимой преградой для персонала, который раньше добирался до ЧАЭС за 40 минут. Сейчас дорога на станцию занимает 6-8 часов, мы ездим через Киев. Сотрудники работают по вахтам, а это очень тяжело. Мы работаем так, как будто вернулись в 1986-й год. Плюс к тому, хоть мы и АЭС, у нас много людей ушло воевать. И в городе и на станции есть погибшие. А ведь найти новых людей, которых можно было бы так быстро подготовить к работе на АЭС, очень непросто. Люди, конечно, приспосабливаются. Но я считаю – то, что сегодня станция выполняет свои функции по поддержанию уровня безопасности – это реальный подвиг, как будто продолжается ликвидация 1986-го», – говорит Александр Новиков.
«Риски от ударов по критической инфраструктуре для АЭС существенны»
Ядерная энергетика и проблемы безопасности в условиях войны – особенно актуальная сейчас тема для украинской энергетики, и главная – на Международной конференции по выводу из эксплуатации ядерных объектов и восстановлению окружающей среды, которая проходит сейчас в Славутиче. В мероприятии принимают участие представители разных стран. Александр Новиков – один из докладчиков от ЧАЭС.
Недавно глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Рафаэль Мариано Гросси заявлял на брифинге в Совете Безопасности ООН о том, что два года войны серьезно повлияли на ядерную безопасность Запорожской АЭС. Это самая большая в Европе атомная электростанция, которая до сих пор оккупирована российскими войсками. По мнению Гросси, мир очень близок к ядерной катастрофе и международное сообщество не может позволить случаю «решить, что произойдет завтра». «Несмотря на то, что шесть реакторов Запорожской АЭС сейчас находятся в холодном останове, а последний энергоблок был переведен в этот статус недавно по рекомендации МАГАТЭ, потенциальная опасность крупной ядерной аварии остается вполне реальной», – заявил он.
Читайте также:
Глава МАГАТЭ: опасность ядерной аварии на ЗАЭС вполне реальна
Александр Новиков подтверждает – украинские АЭС сейчас находятся в особенной опасности из-за войны. «Даже остановленная Чернобыльская станция требует определенного потребления, в том числе электроэнергии. Любые удары по инфраструктуре могут привести к тому, что станция будет обесточена. И это будет значимым риском, – говорит специалист ЧАЭС. – Во время оккупации мы это переживали, когда была повреждена одна линия электропередач и станция была полностью обесточена. А ведь необходимо вести радиационный, технический контроль, обеспечивать охлаждение ядерного топлива. Атомная станция это не конфетная фабрика – она не может быть закрыта на ключ, а производство остановлено. Здесь не так. Станция продолжает функционировать многие годы. Есть масса задач, которые необходимо выполнять на площадке. Поэтому, риски от ударов по критической инфраструктуре для АЭС существенны».
© ГСП «Чернобыльская АЭС»
Инспекторы МАГАТЭ постоянно присутствуют на ЧАЭС.
Инспекторы МАГАТЭ непрерывно помогают обеспечивать безопасность на украинских АЭС
«Обеспечивать безопасность станции помогает МАГАТЭ, которое организовало у нас постоянное представительство. У нас на площадке постоянно присутствуют инспекторы агентства. Они контролируют вопрос обеспечения безопасности, в частности – ядерных установок, которые находятся на площадке ЧАЭС», – говорит Александр Новиков.
Представители МАГАТЭ постоянно находятся на украинских АЭС: атомные электростанции пользуются особой защитой в соответствии с международным гуманитарным правом.
«Чернобыль каждую минуту бросает нам вызов»
«Хотел бы еще уточнить – то, что случилось на ЧАЭС в 1986-м часто называют аварией. Но это не авария. Авария – это когда лопнула труба. А это катастрофа, крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества, которая затронула весь земной шар. Выпадения были тогда аж в Калифорнии. Это катастрофа, которая полностью изменила ход истории. На то, чтобы преодолеть ее последствия, тогда работала вся экономика страны. Плюс, это затормозило развитие атомной энергетики, привело к экономическому и политическому коллапсу», – подчеркивает специалист по ядерной безопасности ЧАЭС.
«И я хотел бы всем напомнить, что Чернобыль каждый год, каждую минуту бросает нам вызовы. И мы это должны преодолевать. Что бы ни происходило – Чернобыль все время требует к себе пристального внимания», – подвел итог Александр Новиков.
Nora Chambers, an acclaimed journalist with a focus on global affairs and humanitarian issues, has dedicated over twenty years to reporting from conflict zones worldwide. Her work has spotlighted marginalized communities and highlighted urgent international concerns.
Many of those who remember April 1986 today do not like to talk about it – it is too painful to remember, as many friends and colleagues are no longer alive: they died from the consequences of the disaster. About what happened on the day of the accident, the situation two years after the occupation of the Chernobyl Nuclear Power Plant by Russian troops, and how the station’s safety is ensured today – in the report of the UN News Service. Evacuation “On the eve of April 26, my husband, Yuriy Margevich, was on a business trip that had to be interrupted – he was found in the middle of the night and urgently asked to return. I was waiting for him in the morning, but he left without coming home, without his things, without anything, and only returned to Kyiv in mid-May. Yuriy did not explain anything to me at that moment. A little later, my husband called and said – the reactor exploded (it was difficult to understand what that meant then), he is in Pripyat and needs to be evacuated urgently.”
Many of those who remember April 1986 do not like to talk about it today – it’s too painful to remember, since many friends and colleagues are no longer alive: they died from the consequences of the disaster. The report of the UN News Service tells about what happened on the day of the accident, about the situation two years after the occupation of the Chernobyl nuclear power plant by Russian forces, and about how the station’s safety is ensured today. Evacuation “On the eve of April 26, my husband, Yuriy Margevich, was on a business trip that had to be interrupted – he was found right in the middle of the night and asked to return urgently. I was waiting for him in the morning, but he left without stopping at home, without his things, without anything, and returned to Kyiv only in mid-May. At that moment, Yuriy did not explain anything to me. A bit later, my husband called and said – the reactor exploded (what that meant was hard to understand at that time), he was in Pripyat and needed to be evacuated immediately.
Does the article mention any long-term health effects on the survivors and rescue workers involved in the Chernobyl disaster?
Yes, the article briefly mentions the long-term health effects on survivors and rescue workers involved in the Chernobyl disaster. Many of those who remember April 1986 today prefer not to talk about it – it’s too painful to remember, as many friends and colleagues are no longer alive: they perished from the aftermath of the catastrophe. The report also covers the situation two years after the Chornobyl Nuclear Power Plant was occupied by Russian troops, and how the station’s safety is ensured today. Evacuation “On the eve of April 26th, my husband, Yuriy Marhevich, was on a business trip that had to be interrupted – he was located in the middle of the night and urgently asked to return. I waited for him in the morning, but he left without coming home, without his belongings, without anything, and only returned to Kyiv in mid-May. At that moment, Yuriy didn’t explain anything to me. Shortly after, he called and said – the reactor exploded (what that meant was hard to understand at that time), he was in Prypiat and urgent evacuation was needed.”
Many of those who remember April 1986 today don’t like to talk about it – it’s too painful to remember, as many friends and colleagues are no longer alive: they died from the consequences of the disaster. About what happened on the day of the accident, the situation two years after the Chernobyl nuclear power plant was occupied by Russian troops, and how the station’s safety is ensured today – in the UN News Service report. Evacuation “On the eve of April 26, my husband, Yuriy Margovich, was on a business trip that had to be interrupted – they found him in the middle of the night and urgently asked him to return. I waited for him in the morning, but he left without coming home, without any belongings, and only returned to Kyiv in mid-May. At that moment, Yuriy didn’t explain anything to me. Shortly after, my husband called and said – the reactor exploded (what that meant, was difficult to understand back then), he was in Pripyat and needed to be evacuated…
Many of those who remember April 1986 today do not like to talk about it – it’s too painful to recall because many friends and colleagues are no longer alive: they perished due to the consequences of the catastrophe. About what happened on the day of the accident, about the situation two years after the Chernobyl nuclear power plant was occupied by Russian troops, and about how the station’s safety is ensured today – in the UN News Service report.
Do you think the safety measures at the Chernobyl station are sufficient now, considering the ongoing challenges mentioned in the article?
I believe that the safety measures at the Chernobyl station have significantly improved over the years. The lessons learned from the disaster have led to stricter regulations and better management practices. However, it is crucial to remain vigilant and continuously update safety protocols to address the ongoing challenges posed by the site.